Досиживаю в декрете с сыном. Утром папу на работу проводили, дома прибрались, суп на обед сварили, днём гулять ходили. Часа два снеговика лепили, я за красками и морковкой сбегала, сын ведёрко из набора для песочницы пожертвовал. Красавец получился. Сфотографировала рядом со снеговиком сына, мужу отправила, чтобы похвастаться.

Пришли домой, чай попили, сын пошёл мультики смотреть, я в душ сходила. И что-то захотелось пельменей. Фарш был, тесто сделала. Пока тесто отдыхало, почувствовала, что что-то со мной не то. Озноб начался, слабость. Температуру померила — 37,5. Ну, думаю, приплыли. До кучи кашель напал. Совсем здорово.

Первый раз такое было, чтобы таким образом болезни началась. Обычно или с утра плохо, или ночью кашель начинается. А тут среди бела дня такая фигня.

Состояние быстро ухудшалось, температура поднималась. Плюнула на пельмени, так как поняла, что не вывезу. Порошок “антипростудинэкстрасуперплюс” развела, выпила, пошла в кровать. Мужу написала, что, видимо, заболела. Пожаловалась, что тесто готово, начинки полный тазик, а у меня сил на пельмени нет.

— Тесто можно в морозилку, — ответил муж. — Из фарша котлеты сделаю, когда приду. Не знаешь, молоко есть дома?

Муж приехал с работы, привёз пакет с разными полезностями, я сразу позволила себе заснуть. За фарш не переживала, муж не совсем рукокрюкий, с готовкой немного дружит.

Проснулась в десять утра от того, что замёрзла. Испугалась, когда на время посмотрела. Дома ещё такая тишина была, что жутко стало. Сын обычно рано просыпается и ещё тот шилопоп, мало ли до чего додумался. Завернулась в одеяло и пошла, стуча зубами, его искать.

С кухни вкусно пахло блинами, запах из детства, ни с чем не перепутаешь. Довольный сын сидел за столом, болтал ногами, пил чай и трескал блины. У плиты, ловко орудуя парой блинных сковородок, суетилась свекровь. Она увидела меня и нахмурилась:

— Проснулась? Доброе утро, — она налила последнюю порцию теста и, приложив ладонь к моему лбу, сказала: — Милая, давай-ка в кровать.

Милая? Я? Не знаю, почему я послушно развернулась и поплелась в спальню. То ли удивление от обращения свекрови сыграло свою роль, то ли я не до конца проснулась. Свекровь всегда называла меня полным именем. Екатерина. Я ни разу не слышала от неё даже сокращения Катя, только Екатерина.

Пока я лёжа в кровати ждала писка градусника, свекровь рядом размешивала малиновое варенье в стакане воды. Попутно она рассказывала:

— Я вчера вечером приехала. Сын позвонил. Пельмени мы налепили, не переживай. С утра с внуком в магазин сходили. Я привезла мёд и малиновое варенье. Ничего, мы тебя быстро на ноги поставим! Ну, что там? — свекровь протянула руку, так как градусник запищал. — Хм… 38,9. Давай-ка, милая, я тебе жаропонижающее принесу.

Выпила таблетку, откинулась на подушку. Свекровь предложила вызвать врача, я отказалась. Не предполагала, что такое состояние продлится долго.

Температура не сбивалась ниже 38 градусов. Меня бросало то в жар, то в холод. Я то лежала замотанная в два одеяла, то в одной ночнушке жадно ловила ртом прохладный воздух из открытого окна. Свекровь носила мне морсы, мёд с молоком, таблетки, куриный бульон, и приговаривала, что поставит меня на ноги.

На следующий день легче не стало. Свекровь не стала меня слушать, вызвала врача на дом. Жаропонижающее, брызгалка в горло, сироп от кашля и какой-то новый ферон — такие рекомендации оставил врач. Муж после работы купил, принёс. Свекровь с назначениями спорить не стала, только увеличила количество малинового варенья.

Температура не опускалась ниже 38 пять суток. То пот лил как из ведра, то свекровь приносила почти все одеяла в доме, чтобы я могла хоть немного согреться. Иногда мама мужа, пока я брела до туалета держась руками за стены, меняла постельное бельё, собирала разбросанные сбоку от кровати салфетки и проветривала комнату. Продолжение: тык